-  Скажем так, дело, по которому я пришла, косвенно связано с произошедшим в моей жизни после войны, - Панси выхватила бокал, благодарно взглянула на Малфоя и сделала глоток. Темно-янтарная жидкость обожгла губы и горло, масляно скатилась по пищеводу и согрела лучше любых согревающих чар.
Паркинсон покачала бокал в руке, наблюдая, как плещется в хрустальных оковах пряная жидкость, положила ногу на ногу, устраиваясь поудобнее, и подняла глаза на Драко.
- Не знаю, в курсе ли ты, хотя я и постаралась замести следы, но уже четырнадцать лет я живу в Бельгии. Моя семья, как тебе известно не хуже, чем мне, была на стороне Лорда, а моя неосторожная фраза в Большом зале стоила мне потери возможности воспользоваться милостыней Поттера... Поэтому в 99-ом, едва появилась возможность, я уехала на материк, к родственникам отца, хотя и мой статус условно-лояльной не давал бы мне сделать это абсолютно легально. Как бы то ни было, в 2001 я несколько раз возвращалась в Англию, разумеется, совершенно секретно. Казнь отца и смерть матери, знаешь ли. После 2002-го в Англии я не была ни разу, а в Бельгии я живу под другим именем. Меня зовут Прозерпина Азалия Кресси де Пейрак. В прошлом году я вышла замуж, но недавно мой муж внезапно умер, однако обеспечил меня, так что я смогу оплатить твою работу...
- Панси... Прозерпина, я бы помог тебе и в честь... гммм... старой дружбы, - Малфой опустился на диван рядом. В его глазах горел огонек, знакомый Панси с детства и означающий, что Драко заинтересован. Панси улыбнулась и Малфой фривольно подмигнул ей, отчего фраза о старой дружбе стала двусмысленной. Взрослый, с морщинами в углах глаз, с ярко выраженной носогубной складкой и начавший лысеть, Драко был непривычен ей, но прежний Слизеринский Принц оставался тут: в хитром прищуре глаз, в ухмылке, которую она выучила наизусть во времена своей безумной и не слишком счастливой влюбленности в него, в линии скул и надменном остром подбородке...
Панси подняла руку и коснулась щеки Драко ладонью, не в силах справиться с искушением. Они оба вздрогнули от прикосновения, и она нервно рассмеялась, поспешно складывая руки на коленях. Малфой смотрел на нее с каким-то непонятным выражением.
- Ты была счастлива с ним, Панси?
- Что? - вопрос застал ее врасплох. - Конечно. Ну разумеется. А ты с Асторией? - быстро нашлась она.
Малфой кивнул и этот кивок отозвался неприятным сосущим чувством где-то глубоко внутри, как будто Панси переела устриц на ночь.
- Кресси де Пейрак... Звучная фамилия, но я не помню ее среди волшебных генеалогий, - задумчиво произнес Малфой. но Панси была готова к этому.
- Жоффрей маггл. Как и вся его семья. Я скрывалась среди магглов, так куда больше шансов не попасться.
Они еще какое-то время смотрели друг на друга, как будто взгляды могли сказать что-то, что не было сказанным, но должно было.
- Так в чем же дело? Почему через четырнадцать лет я тебе понадобился? И кстати, почему ты ни разу не написала? Поверь мне, есть огромное количество намеков, которые бы понял я, и не поняли бы в Аврорате, - прервал молчание Драко.
- Сколько вопросов... Попробую быть последовательной. Ты помнишь нашу последнюю встречу? Наш разговор? - Панси удивленно вскинула брови. - Я предложила тебе уехать со мной, у меня был порт-ключ без ограничений, но ты предпочел остаться с родителями, предпочел разделить то, что выпадет, с семьей. И я покинула Англию одна. После этого я стала скрывающейся военной преступницей. Я до сих пор преступница по меркам английского аврората, благо меня уже не ищут так тщательно. Ты был совершенно прав, сказав, что нам нужно действовать по одиночке, что так у нас куда больше шансов... Ты вообще часто бываешь прав, Драко.
Панси замолчала и опустила глаза. Многое она так и не могла сказать. Наверное, не суждено. Драко тоже молчал, разглядывая сидящую рядом женщину, узнавая девушку, которая была с ним с детства, пока война не внесла свои коррективы.
Панси подняла голову и хмыкнула, наморщив лоб.
- Перестань меня так разглядывать, Малфой. Ты тоже выглядишь не семнадцатилетним. Да и Астории твоей уже за тридцать, я прекрасно помню младшую Гринграсс и выписываю английские газеты. Кстати, мы не любили друг друга в школе: она была в тебя влюблена и все время торчала поблизости...
- Сама перестань, Паркинсон, - раздраженно отозвался Драко. - Ты отлично выглядишь, как и моя жена.
Они опять встретились взглядами и никто не хотел первым опускать глаза. Первой не выдержала Панси:
- Кажется, ты спрашивал, что привело меня к тебе? Так вот, Драко, пропал мой ребенок и я хочу, чтобы ты нашел его.
Удивленно расширившиеся глаза Малфоя-среднего стоили немного затянутой подготовки.
- Мерлин, Паркс, так ты потеряла собственного младенца?
- Кто тут говорит о младенце? Моему ребенку одиннадцать лет, - ледяному тону Панси мог бы позавидовать и Люциус Малфой.
С минуту Драко обрабатывал информацию.
- Кто отец? - равнодушно спросил он, отпивая коньяк.
- Малфой, позволь мне открыть эту информацию только в том случае, если я буду знать точно, что ты берешься мне помочь, - Панси вскинула голову. Она точно знала, что Малфой мог бы помочь ей - с его связями, с его умением пробиться куда-угодно и распутать любое дело.
- Тогда хватит ходить вокруг да около, расскажи мне, чего ты хочешь конкретно. Пока я не могу ничего обещать,  - природная осторожность и деловая хватка взяли верх, к тому же Драко уже подсознательно почувствовал, что дело намного странее. чем кажется на первый взгляд.
Панси на мгновение задумалсь, но была вынуждена признать правоту бывшего однокурсника. Она отставила бокал на пол и рассеянно потерла лоб, собираясь с мыслями.
- В 2002 году я родила ребенка. Жоффрей, мой муж, разумеется, признал его своим наследником - общих детей у нас так и не появилось. Месяц назад, в августе, ребенку исполнилось одиннадцать лет, нам пришло письмо из Шармбатона. Но, что намного странее, из Хогвартса тоже было письмо. Никто в Англии не знает о том, где я и что со мной, так как же нашли моего ребенка? Я удивилась, но просто не обратила внимания, ведь я даже подумать не могла о возвращении в Англию. А две недели назад ребенок пропал из нашего дома в Западной Фландрии на побережье, под Остенде, там расположен фамильный особняк Пейраков. Я вернулась из деловой двухдневной поездки и обнаружила это. А дальше начинается самое странное. Конечно, в доме была детская. Огромная комната в мансарде, буквально, вся мансарда. Так вот, когда я поднялась в мансарду после своего возвращения, там была оранжерея. Ни следа детской. А слуги все как один уверяли меня, что никакого ребенка никогда не было. Как и все остальные - соседи, прихоящие учителя, наши друзья, старая незамужняя сестра Жоффрея, единственная его родственница, хвала Мерлину... Представляешь, Драко? Они твердят мне, что у меня никогда не было ребенка, что я сошла с ума...
Панси обхватила себя за плечи, стараясь не расплакаться, но голос был полон боли. Драко решительно привлек женщину к себе и успокаивающе начал гладить по спине, обтянутой коралловым пиджаком.
- Не правда ли, похоже на кое-какое известное нам заклятье? - Панси справилась со своим волнением, но отодвигаться не спешила, продолжая рассказывать, уткнувшись носом в щегольскую рубашку Драко. - Будто им всем изменили память... И ни дома, ни на работе ни следа, ни клочка... Ни фотографии, ни старой игрушки, ни документов... Нет ничего, что могло бы подтвердить мои слова. О Мерлин, Драко, прошу, помоги мне...
Панси все же расплакалась и теперь пыталась унять рыдания, цепляясь за плечи Драко как за последнюю надежду.
- Конечно, я помогу. Но сейчас уже слишком поздно. Где ты остановилась? - он не сопротивлялся, продолжая гладить Панси по спине.
- Пока нигде. Я сразу же из Международного каминного зала связалась с тобой.
- Тогда занимай гостевую в западном крыле, твою любимую. Цветовая гамма там сохранена. Я свяжусь кое с кем, и к утру буду знать, с чего начать,  - Драко был полон деятельностного азарта, но понимал, что Паркинсон валиться с ног. - Где твой багаж? Ты ужинала?
Он распорядился вызванному эльфу подготовить гостевую комнату и вообще изображал гостеприимного хозяина.
- Багаж уменьшен. Все в сумочке,  - Панси отстранилась и слабо улыбнулась. - Ужинать не буду, я устала. Путешествия через камин из другой страны просто фантастически выматывают. Я могу засвидетельствовать свое уважение Астории? Вряд ли она обрадуется, обнаружив меня за завтраком...
- Астория во Франции, вместе со Скорпиусом и Нарциссой. Люциус редко спускается к завтраку, так что не беспокойся. И потом. он будет рад тебя видеть, как и мы все.
Малфой поднялся и жестом предложил Панси покинуть кабинет. Они прошли через огромный холл, поднялись по широкой лестнице, знакомой Панси с детства, и остановились на пороге комнаты, в которой Паркинсон всегда жила, когда гостила в Малфой-мэноре.

офф. Милый, я устала...

Отредактировано Pansy Parkinson (2011-09-24 17:17:23)

 - И я все же надеюсь, что ты мне расскажешь, как случилось, что ты и Флинт... Словом, я был уверен, что между вами никогда ничего не было.
- Возможно, - неопределенно ответила Персефона и вернулась в своему многострадальному тосту. Звук закрывшейся двери показал ей, что она осталась одна в столовой.
Завтрак сразу показался совершенно непривлекательным, Панси допила свой кофе и поднялась. Прежде чем очутиться в своей комнате, она прогулялась по дому, с радостью констатируя, что Астория ничего не поменяла в доме: Панси всегда любила Малфой-мэнор, даже когда стало понятно, что ей никогда не быть его хозяйкой. Бидермейер в спальнях и салонах, чиппендейл в кабинетах и малых гостиных, викторианская мебель в столовой и большой гостиной. Замок идеально подходил семье, которая в нем жила - идеальная красота, внешняя холодность и несгибаемость...
Присев к туалетному столику в своей комнате, Панси вгляделасьв зеркало, которое услужливо отразило темноволосую женщину с широкими скулами, небольшим вздернутым носом и чуть раскосыми тускло-зелеными глазами.
Такая не-малфоеская внешность, - фыркнула Панси и подмигнула своему отражению. Панси в зеркале рассмеялась и подмигнула в ответ, одобрительно кивнув.
Разгладив пальцами морщину на лбу, Панси задумалась над тем, как Драко сбежал вчера, проведя с ней в комнате едва ли десять-пятнадцать минут. Несмотря на усталость, она не смогла уснуть и так и лежала без сна, вспоминая 1995 год, вспоминая все, что случилось в последние годы прошлого века.
А под утро она все же задремала и ей приснился кошмар. Постоянный спутник ее ночей уже около года. Персефона закрыла глаза и попыталась восстановить сюжет сна...
...Густой белый туман полностью лишает ее способности ориентироваться. Она не видит даже дорогу, по которой идет, однако чувствует, что это скорее подъездная дорожка: мелкие, тщательно отобранные голыши, которые давно не выравнивали. Панси босиком, поэтому каждый шаг ей неприятен. Она идет вперед, потому что знает, что там впереди ее кто-то ждет. Кто-то очень-очень важный. Но ей все сильнее кажется, что она потеряла дорогу, что она заблудилась. Туман опускается большими каплями, оседает на ее волосах и лице, обволакивает руки. Иногда ей кажется, что она слышит отзвуки далеких слов или невнятный шепот. Ей становится страшно, как будто кто-то преследует ее в тумане. Она несколько раз оборачивается, но никакого не видит в густом тумане, только слышит свое тяжелое дыхание. Она начинает идти быстрее, а потом переходит на бег. Далеко впереди она улавливает плач ребенка и начинает бежать еще быстрее, морщась от боли в разбитых ногах. И вдруг туман рассеивается и она видит разрушенный, обгоревший Малфой-мэнор и тело высокого стройного мужчины с серебристо-белыми волосами, лежащего лицом вниз на парадной лестнице перед огромными дубовыми дверями с фамильными вензелями. Панси не знает, кто это - Люциус или Драко, но когда она хочет подойти ближе, то просыпается...
Подобный финал был вновинку. Несмотря на постоянность сюжета, ей еще не разу не снилось, что она оказывается в имении Малфоев. Обычно ей снился ее дом под Остенде, иногда - Паркинсон Холл, иногда - особняк Флинтов в Лондоне, а чаще всего - Азкабан или Хогвартс. Всегда здания носили на себе следы разрушений, причем явно искусственных, боевых, а неподалеку плакал ребенок. Иногда она видела тело мужа, иногда - своего отца. Реже, намного реже - Маркуса Флинта, каким запомнила его не в 2001, а в 1996 году: совсем молодого, мрачного, немного любимого.
Малфоев она не видела в своих снах никогда, и вот теперь подсознание сыграло с ней неприятную шутку.
Персефона с силой несколько раз сжала кулаки, чтобы привести себя в нормальное состояние и уставилась в зеркало. Было кое-что, что ее по-настоящему беспокоило и о чем она не рассказала Драко: она не очень хорошо помнила, как выглядит ее ребенок. Стоит ей мысленно назвать его по имени, то перед ней тут же возникает размытый, расплывчатый образ: зеленая курточка с черными шнурками, темно-каштановые волосы, темные глаза, маленький шрам на носу от падения с маггловских качелей в раннем детстве. Но все это по отдельности, детали никак не желали сложиться в единую картину. Это пугало и заставляло Панси нервничать.
Драко  разберется. Драко все сделает, - подумала она и негромко и печально рассмеялась: разве не так она думала в 1996-ом, когда Малфой-младший пропадал ночами в замке, ни с кем почти не разговаривал и с каждым днем все больше и больше напоминал инфери, тень себя прежнего? Она, да и многие, кто замечал, что с их принцем что-то не так, отбрасывали эти мысли, списывали все на усталость, на беспокойство за отца, а все было куда страшнее...
Однако Малфой-младший справился. Справился с тем кошмаром, который ему предстоял. Панси до сих не знала подробностей, но знала, что ему удалось обойти защиту школы и Дамблдор все же погиб в ту ночь. Драко остался жив и его семья тоже.
Панси вовсе не была уверена, что смогла бы сделать то, что сделал Драко - особенно без поддержки, имея Метку, постоянно боясь за мать, оставшуюся рядом с Лордом, за отца в Азкабане...
А потом еще вернуться на следующий год обратно в школу, вернуться и высоко держать голову, не имея ни малейшей уверенности в завтрашнем дне, будучи персоной нон-грата даже на собственном факультете. Как же Панси любила его тогда, в тот последний год в школе.
Как ждала его каждую ночь в общей гостиной, уже зная, что никогда не станет его женой, понимая, что то, что она делает - невозможно. Как закрывала глаза, когда бледное предплечье с Меткой оказывалось перед лицом. Как тихо одевалась и уходила к себе в спальню, едва эльфы начинали топить камины в подземельях с утра.
Мальчишка с невозмутимым взглядом, с насмешливой ухмылкой на губах - чем он был для нее? Воплощением войны?
А потом был порт-ключ за границу и Малфой остался в Англии. Потом оправдание Малфоев и казнь ее родителей. Женитьба Малфоя. Флинт.
Огромный, грубовато-нежный Флинт, который заставлял ее смеяться и давал чувство пусть и иллюзорной, но безопасности.
Она снова в Англии. Должна ли она отправиться к нему в Азкабан? Должна ли рассказать о сыне? Когда она перестала надеяться и ждать? В прошлом году, когда согласилась на предложение Пейрака?
Появившйся домовик прервал ее размышления сообщением о том, что через полчаса будет подан обед.
Панси с удивлением обнаружила, что ее казалось бы такая недолгая прогулка по мэнору и воспоминаниям на самом деле продолжалась несколько часов. Она переоделась и спустилась в столовую
Люциус Малфой поднялся из-за стола, приветствуя гостью.
- Мисс Паркинсон. Персефона. Рад видеть вас в добром здравии в своем доме,  - Малфой-старший склонился над ее рукой.
- Благодарю вас, мистер Малфой, сэр,  - улыбнулась мужчине Панси, поражаясь, как великолепно выглядит отец Драко: подтянутый, свежий, седина незаметна в светлом хвосте, по устаревшей моде перевязанном черной бархатной лентой. Однако когда он любезно пододвинул ей стул и направился к своему месту, легкая хромота показала, что годы и испытания все же не прошли совершенно бесследно для Малфой.
- Прошу вас, Персефона, зовите меня по имени, без излишних формальностей.
- Благодарю, Люциус. Мне так же приятно гостить у вас. Рада, что мэнор практически не изменился.
- Мистер Поттер был столь любезен, что устроил это,  - хрипло рассмеялся Люциус, а Панси заметила в его серых глазах вспышку насмешливой злости. - Примите мои соболезнования, Персефона, мне искренне жаль ваших родителей,  - посерезнел мужчина.
- Это очень любезно с вашей стороны. За годы боль несколько притупилась, - кивнула Панси и перевела тему. - И прошу, зовите меня Панси, если это хоть сколько-то уместно. Имя Персефона кажется мне слишком мрачным. Люциус, ваш сын предложил мне погостить здесь, но не вызовет ли мой визит неудобств? Я все же в розыске.
- Не беспокойтесь, Панси. Авроры наносят нам визиты только после предупреждения мистера Поттера. Да и вы изменились, не сочтите это оскорблением. Вас можно узнать, только если в прошлом были с вами достаточно близки. Когда Драко сообщил, что у нас гостья, я, признаться, хотел немедленно увидеть вас, но теперь мое любопытство удовлетворено. Панси, позвольте отметить, что вы по-прежнему обворожительны.
- Вы слишком добры, Люциус. Но честность требует, тобы я вернула вам комплимент - вы нисколько не изменились с нашей последней встречи,  - довольная Персефона отпила глоток вина и улыбнулась Малфою поверх бокала. - А где же сам Драко?
Люциус поднял бокал вслед за ней и покачал головой.
- Надеюсь, вы простите рассеянного старика, - усмехнулся он, зная, что в последнюю очередь выглядит стариком.- Я увлекся нашим разговором и не сообщил вам, что Драко отправился в Министерство и обещал прибыть только к ужину. Могу я предоставить свою скромную персону в ваше распоряжение до возвращения сына? Не уверен, что смогу как следует развлечь такую блестящую леди, но долг хозяина и практически отеческая привязанность к вам требуют от меня предложить вам провести день вместе. Я хотел бы узнать, как вы поживаете, Панси.
- Конечно, Люциус. Я буду счастлива побеседовать с вами, - Панси с удовольствием приступила к обеду.
После того, как трапеза была окончена, они выпили кофе с ликером в малой гостиной Нарциссы, а затем направились на прогулку в парк имения. Гуляя по усыпанным гравием дорожкам под руку с митером Малфоем-старшим, Панси совсем позабыла о кошмаре, преследующем ее больше года.

Воспоминания уже не режут ее на части, а только царапают по зажившему: бледное лицо матери с запавшими глазами, скромные похороны, на которых сама Панси присутствовала под оборотным зельем, продажа фамильного особняка каким-то магглорожденным волшебникам, желающим свить любовное гнездышко, чтобы растить там своих грязнокровок...
Плевок за плевком, болезненно, мучительно, и только ласковые губы Флинта, такие неожиданно ласковые, нежные, дарящие ей радость и успокоение.
- Он был на похоронах моей матери и узнал меня, несмотря на оборотное зелье. Следил за мной до самой дыры, где я остановилась... Когда я увидела его на пороге, я едва не решила, что сошла с ума. Помнишь, ходили слухи, что он погиб, давно мертв. Что он скрывался вместе с выжившими пожирателями и с ними же был убит аврорами в той стычке под Дувром, когда погиб Антонин Долохов и твой второй дядя, как его звали? И вот он стоит на пороге моего номера. Живой, в пальто своем вечном, и показывает мне бутылку огневиски, будто нет ничего естественнее на свете, чем выпить Панси Паркинсон и Маркусу Флинту за встречу.
Панси опустилась на скамейку напротив мраморного небольшого фонтана, невидяще глядя на украшение. Малфой присел рядом, не пытаясь больше перебивать ее. Паркинсон подняла глаза на его чеканный и знакомый до боли профиль и подумала, что ему может быть неприятно слышать откровения бывшей невесты, но перестать говорить она уже не могла. Известие о смерти Маркуса было неожиданным ударом, хотя она давно запретила себе ждать и надеяться на чудо, пожизненное заключение в его случае не отменяют, но он был отцом ее ребенка, он любил ее и она тоже любила его теми ночами в лондоне, когда чувствовала себе совсем одинокой, песчинкой в огромном мире, а вокруг Малфой-мэнора стояли авроры в три ряда и пробиться к Драко не было никакой возможности.
- Я не оправдываюсь, да и не в чем мне оправдываться, наша с тобой помолвка так и не состоялась, а твой отказ отправиться со мной... Я не обвиняю, нет, не подумай так, Драко, но мы выбрали разные пути и мой однажды привел меня к Марку. Ты можешь думать, что это безответственно, по сути, так оно и было, но я никогда не пила контрацептивное зелье. Я хотела этого ребенка, хотела родить Марку ребенка, хотя мы оба понимали, что ничего у нас не выйдет. Он был в розыске, и не в таком, как я. Его искали как бешеного оборотня, чтобы убить, не размышляя. У него не было будущего и он знал это. А я... В моей жизни до сына был только один мужчина и даже Флинт знал, что это не он.
Панси отводит глаза, теребит бахрому на пояске, но Малфой молчит. Драко обладает потрясающим умением игнорировать то, что не хочет слышать, и Паркинсон грустно усмехается, прикусывая нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Он не хочет знать, что для нее всегда существовал только он, так тому и быть...
Панси намного сильнее, чем сама думала раньше. Она научилась абстрагироваться от своих чувств, иначе не выжила бы. Осталась в Англии и гнила бы в тюрьме: у ее семьи не хватило бы средств на подкупы, а на защиту Поттера рассчитывать не приходилось. Или наложила бы на себя руки, узнав о свадьбе Драко Малфоя и Астории Гринграсс. Или вернулась бы в Лондон, поверив, что Флинт сможет сделать ее счастливой, чтобы быть ближе ко всему тому, что было ей так дорого когда-то, и была бы убита, как были убиты все товарищи Флинта при его задержании.
Но, возможно, все к лучшему, она жива и Драко ревнует ее к прошлому.
Она набирает воздуха и продолжает тихо прерванный рассказ, который вот-вот закончится.
- Я довольно часто бывала в Англии в то время. За год восемь или девять раз. Марк иногда доставал для меня незарегистрированные порт-ключи, иногда я сама находила способ, один раз даже воспользовалась маггловским са-мо-ле-том... А потом узнала, что беременна, и прекратила. Осела в Бельгии и вот прошло больше одиннадцати лет с тех пор до того момента, как я снова на английской земле.
- Маркус знал о ребенке? Мог как-то узнать? - голос Малфоя ровный, как будто она не обнажила только что душу перед ним, но от самого факта его присутствия рядом ей легче.
- Не думаю, - с сомнением качает головой Панси. - Вскоре после того, как я узнала, его поймали, так что наши встречи для него прекратились по вполне объективной причине.
- И ты не сообщила ему? - а вот теперь она слышит осуждение.
- Как ты это себе представляешь? - ядовито откликнулась она, подняв голову и раздраженно сверля серые радужки Малфоя своим тяжелым взглядом. - Я должна была прислать ему в Азкабан открытку или поющего домовика, рискуя собственной свободой? Или ты считаешь, что у него вообще было право переписки?!
- Но он имел право знать,  - в голосе Малфоя металл, и Панси вздергивает бровь.
- И я очень жалею, что он не узнал о сыне, - отчеканивает она, выдерживая холодный и осуждающий взгляд Драко, а затем взрывается.
- Да как ты смеешь мне что-то говорить, Драко Люциус Малфой? Какой поборник морали, только подумать!.. И давно ты стал так ревностно относиться к моральным нормам? Готовишься стать председателем Визенгамота? Каждый из нас спасал себя, Малфой. Спасал, как мог. Тебе ли не знать о том, что делают люди в такой ситуации!..
Она замолкает, но, кажется, поздно, однако ожидаемой кары не следует.
Малфой сухо кидает ей, что она права, и Панси ощущает приступ раскаяния. Она не должна была говорить этого. Они вообще не должны были заводить этот разговор.
- Ты продолжишь помогать мне найти Марка теперь, когда знаешь, кто его отец? - деловито интересуется она, скрывая раненую гордость и чувства, как почти отвыкла это делать.
- Разумеется, - уверенно отвечает Малфой. - Ради дружбы.
Теперь в его словах определенно намек и целая пинта сарказма. И намекает он не на их отношения с Панси, а на тот любовный треугольник, уродливый и трагичный, который образовался еще на старшем курсе: Панси, Драко, Маркус.
- Спасибо, - она кивает, игнорируя сарказм, и тут же выпускает свою отравленную стрелу. - Думаю, что и Маркус был бы счастлив узнать, что дружба, даже старая, для тебя не пустой звук.
Драко и Маркус дружили. Сдружились незаметно, несмотря на разницу в возрасте и разные интересы, а Метка, принятая едва ли не одновременно, сдружила их еще больше, как и лето перед шестым курсом, когда Драко, как потом оказалось, участвовал в развлечениях Пожирателей. Дружили до тех пор, пока не стало известно, что помолвки Паркинсон и Малфоя не будет. А потом как отрезало. Маркус собирался сам жениться на Панси после войны, Малфой расценивал это как покушение на свою собственность. Дружба ушла и Панси знала, что эти слова уязвят Драко.
- Теперь, когда нам нечего делить, - Малфой отвечает с холодной улыбкой, и Панси внутренне сжимается, потому что знает, чего ждать, - я могу посочувствовать Флинту. Всегда знал, что он кончит подобным образом.
Оскорбление памяти Маркуса Панси не выдерживает. Она резко разворачивается к Драко и изо всех сил толкает его со скамьи, вкладывая в удар всю свою боль, старх, разочарование. Малфой перехватывает ее руки и прижимает ее к себе, шепча что-то успокоительное, пока она дрожит и пытается произнести хоть слово сухими губами.
Появляющийся домовик объявляет о том, что через полчаса будет подан ужин и их ждет хозяин Малфой в столовой. Панси, привыкшая в Бельгии к слугам-людям, пытается смущенно отодвинуться от Драко, но он не дает ей этого сделать, и она покоряется, прижатая к тонкой шерсти пиджака.
- Что еще ты узнал? - наконец спрашивает она, успокоенная и разморенная запахом малфоевского парфюма и ощущением его рук у себя на спине.
- Не так уж и много. МакГонагалл напрочь отказалась предоставить мне какую-либо информацию по реестру Хогвартса, а действовать официально я не могу, сама понимаешь. Но я рассчитываю все же завладеть реестром. После ужина попробую связаться кое с кем, у меня есть пара должников... Кстати, может быть, ты знаешь больше моего: у Флинтов есть наследники?
- Кажется, нет, - Панси напрягает память, но ничего подобного не припоминает. Малфой кивает и поднимается со скамейки, помогая подняться и Панси. У нее запылился подол платья и он по-маггловски отряхивает с юбки пыль и сухие листья, заставляя Панси рассмеяться, вспомнив Жоффрея. Она отрицательно качает головой в ответ на его недоумевающий взгляд и идет обратно, в дом. Говорить Драко Малфою, что он напомнил ей супруга-маггла - ну уж нет, кушайте сами.

Ужин проходит очень мило: Люциус рассказывает какие-то забавные случаи из своей школьной молодости, при чем в его рассказах встречаются и веселые братья Лестрейнджи, и бесшабашный отец самой Панси, и Амикус Кэрроу, который на седьмом курсе пугал Панси до дрожи. Она слушает с интересом и ей непривычно тепло от ощущения того, что на нее почти не отрываясь смотрит Драко.
После ужина Люциус отправляется в свой клуб, а Паркинсон приглашена выпить в библиотеку.
Она потягивает огневиски из пузатого бокала, пальцами подбирая ломти лимона с тарелки, она немного пьяна и ей очень уютно в малфоевском доме.
Драко о чем-то говорит, она уже потеряла мысль, не слушает его, а прохаживается вдоль книжных шкафов, посасывая дольку лимона, погруженная в собственные воспоминания.
Когда она возвращается в реальность, то понимает, что в библиотеке тихо и молчащий Малфой, без галстука и пиджака, сидит на софе, откинувшись на спинку, и внимательно разглядывает ее, отставив бокал в сторону.
Образ мужчины к сорока накладывается для Панси на образ семнадцатилетнего парня, библиотека мэнора неуловимо, будто с помощью мастерства МакГонагалл, трансформируется в гостиную слизерина, и Паркинсон идет к софе, по пути ставя свой бокал на первую попавшуюся горизонтальную поверхность и облизывая пальцы.
Она упирается коленом в сидение софы у бедра Малфоя, а потом он уже обхватывает ее талию, притягивая к себе, усаживая на себя, и у него теплые и твердые губы, а волосы также скользят между ее пальцами, как и в воспоминаниях.
- Драко, - выдыхает она, когда он целует ее ключицы, задирает подол платья и короткими дразнящими прикосновениями прохаживается по ногам от коленей и выше.
Это же так естественно, целоваться с Драко Малфоем в гостиной факультета. Так нормально.
Она вцепляется в ворот его рубашки и нетерпеливо ерзает на его коленях, сбрасывая туфли и с ногами забираясь на софу. У него лимонные поцелуи, от которых хочется пить и продолжения, и она сглатывает эту сладковатую цитрусовую кислоту, позволяя ему освобождать ее плечи от платья и бретелей белья, но когда его пальцы касаются резинки трусов, Панси открывает глаза и прижимает его руку к своему животу, не давая двигаться дальше.
- Что-то не так? - у Малфоя почти прозрачные глаза и даже ресницы кажется неожиданно темными на фоне этой светлой серой радужки.
- В спальне. В супружеской спальне Малфой-мэнора, - шепчет Паркинсон прямо в полуоткрытые губы Малфоя, которые он постоянно облизывает: наверное, ему тоже хочется пить, ловит себя на мысли она.
Он вздергивает бровь и молчит, не убирая рук с тела Панси, обжигая ее и вплавляя свои ладони в нее навсегда, а потом равнодушно пожимает плечами.
- Хорошо.

Отредактировано Pansy Parkinson (2012-06-14 19:44:20)

Разумеется, она соврала. Она отлично помнила свой кошмар по пробуждению и продолжала помнить с утра: светловолосый маленький мальчик с острым подбородком и надменным ртом, с разодранным горлом и расцарапанными щеками невидяще смотрел сквозь нее знакомыми серыми глазами со ступеней обгоревшего Малфой-мэнора, а потом прошептал лишь одно слово, после которого она начала кричать так, что примчался Малфой.
Это слово было "мама".
Она не сомневалась, что ребенок в ее сне был сыном Драко Малфоя: достаточно было посмотреть на детские колдографии Драко или на Скорпиуса, чтобы понять, что ошибка невозможна. Но почему он звал матерью ее? И почему ей приснился?
Но делиться этим с Малфоем Панси не собиралась точно. Их отношения и так были слишком сложными, чтобы переходить в дебри ее подсознания, и Паркинсон поступила единственно правильным на ее взгляд способом: сказала Малфою, что не помнит свой сон.
По крайней мере, она была уверена, что не сказала ни слова: ее последние фразы остались от нее в тайне из-за действия концентрированного успокоительного.
Этот день прошел достаточно спокойно. Она позавтракала с Малфоями, а затем, когда Драко отправился в Министерство, а Люциус к Гринграссам, осталась предоставленной самой себе, уверив Малфоя-старшего, что найдет, чем себя занять и что ему вовсе не стоит отменять давно согласованный визит.
Она и вправду нашла, чем себя занять: коллекционный коньяк и старая музыка скрасили ее одиночество. В какой-то момент она даже уснула в гостиной, удобно устроившись в кресле с ногами. Платье задралось выше, чем позволяли приличия, волосы растрепались, но зато она выспалась и ее ничто не беспокоило, кроме легких угрызений совести, касающихся этой ночи. Она никогда не была подругой с Асторией и не раз желала ей провалиться в ад, но спать с чужим мужем было против принципов мисс Паркинсон, мадам Пейрак. С другой стороны, не спать с Драко Малфоем, когда он был в шаговой доступности, было просто каким-то преступлением, как со смешком подумала Панси и на этом прекратила размышления на эту тему.
Какая разница, что правильно или как должно. Жизнь намного сложнее любых примерных ситуаций в рамках этического осмысления бытия. Ни в одной брошюре по этике вы не встретите подробного анализа и ответа на вопрос, что нужно делать при встрече с мужчиной своей жизни, если он женат на другой женщине, как не пытайтесь, поэтому искать верный ответ так же глупо, как и пытаться аппарировать из Хогвартса.
Да еще и вредно для здоровья.
Она подумает об этом завтра... Или когда-нибудь еще позже, когда окажется в Бельгии, в своем доме и рядом с сыном. А пока будет просто плыть по течению.
Она привела себя в порядок и вновь спустилась в гостиную, где ее ждал проигрыватель, альбомы по искусству и будоражащее ощущение принадлежности Малфою. Несмотря на абсолютный запрет, она смешала алкоголь и свои таблетки, и теперь приятная тяжесть в голове мешает ей сосредоточиться. Панси отложила акварели и принялась разглядывать школьные колдографии, альбом с которыми невесть каким образом очутился на журнальном столике перед ней. Колдографии были перемешаны, явно часть из них принадлежала Астории, поэтому сказать точно, кто из обитателей мэнора предавался ностальгии, было невозможно.
Панси перелистнула страницы с фотографиями первого курса и провела пальцем по рамке, к которой привалился с самоуверенным видом Драко в квиддичной форме. Он передернул плечами и отошел, бросив на нее неодобрительный взгляд и закинув метлу на плечо. Малфой с колдографии совершенно точно был уверен, что он лучший игрок во всем Хогвартсе. Это так явно читалось на его лице, что Панси не удержалась и расхохоталась, вспомнив, как год за годом Драко бесился в гостиной факультета из-за очередного проигрыша.
Второкурсник оскорбленно насупился, приняв ее смех на свой счет (что было очень верно), запрыгнул на метлу и унесся вдаль. Когда Панси перестала различать на горизонте колдографии зеленую точку, она перевернула страницу и улыбнулась самой себе, со счастливым видом сидевшей возле повернувшегося в профиль Драко. Девочка на колдографии, двенадцатилетняя, с глупыми косичками и по-детски округлая, застенчиво улыбалась, слушая своего собеседника, и даже умудрялась очаровательно покраснеть, когда замечала, что на нее смотрит взрослая Панси.
Шаги Малфоя по коридору она узнает мгновенно и откладывает альбом. Заготовленная фраза срывается с ее губ легко и непринужденно, но Драко не расположен к флирту и сразу же задает неприятные вопросы.
Панси требуется выпить, потому что даже воспоминания о некоторых из ее кошмаров способны вывести ее из спокойствия. Даже рука Малфоя, по-хозяйски устроившаяся на ее бедре, оставляет ее равнодушной.
Но его прямой вопрос о том, что ей снится, ее пугает. Она потрясенно молчит, пока он ликвидирует коньяк с диванных подушек, а потом отводит взгляд от пристальный серых глаз.
Просто кошмары, и ему лучше поверить. Хотела бы и она, чтобы это были просто кошмары.
Панси снова наполняет бокал и салютует Малфою: это ее способ взять себя в руки.
- Не понимаю, что ты хочешь узнать. Марку тринадцатого августа исполнилось одиннадцать лет, а следующим утром на ветвях дерева в саду сидела сова с письмом из Шармбатона. Разумеется, я очень обрадовалась: страх того, что моего сына не признают школы, был очень силен. Несмотря на то, что Марк рос в семье якобы магглов, он чистокровный волшебник и я никогда не забывала об этом.
- Твой муж не знал о магах? - уточнил Малфой, внимательно следя за ее рассказом.
Панси покачала головой и усмехнулась.
- Нет. И не догадывался. Я не колдовала, опасаясь быть пойманной, несколько лет, да и жила под другим именем. Жоффрей взял в жены самую настоящую магглу, уж не сомневайся. Но для Марка я хотела другого, поэтому так важно было это письмо. Я рассказала ему о магии много лет назад. когда ему было пять, и он превосходно сохранял этот секрет в ожидании одиннадцатилетия. Я рассказала ему о Хогвартсе, потому что была совсем не знакома с устройством Шармбатона, и несколько лет он грезил старой-доброй школой в Шотландии. Моя вина в том, что я не останавливала его, хотя прекрасно знала, что ни в какой Хогвартс он не поедет. Это было бы слишком опасно, поэтому я надеялась на Шармбатон... Да и не с чего было писать нам из Хогвартса, как мне казалось. И когда мы получили это письмо за подписью МакГонагалл, я была удивлена. Мы поссорились с Марком, потому что он во что бы то ни стало хотел поехать в Хогвартс, а я не могла этого допустить. Но потом мы помирились и Марк стал с нетерпением ожидать поездки в Шармбатон. Мы запланировали пройтись за покупками, список был приложен к письму, как это делают и у нас, как только я вернусь, и я уехала в Париж. А когда вернулась...
Панси осеклась и замолчала, глядя в сторону потрескивающего камина, заново переживая леденящий ужас, когда поняла. что ее сын пропал.
- Зачем ты ездила в Париж? - спросил Малфой, нарушив тишину.
- Жоффрей владел сетью небольших ателье, которые завещал мне. Я увлеклась этим, - Панси почувствовала себя неуютно: признаваться Малфою, что ей нравилось заниматься своим делом было странно, воспитание твердило ей, что чистокровная ведьма не должна работать, а уж тем более не должна стоять во главе собственной компании, но Драко ничем не выразил свое отношение к этому факту и она продолжила. - Я заключила договор с несколькими магазинами Парижа, переночевав в отеле, и вернулась домой через два дня. За это время все изменилось.
- Так значит, ты уверена, что никто не знал, что ты ведьма и Марк волшебник? - продолжает Малфой и теперь Панси чувствует себя как на допросе в Аврорате в те кошмарные годы конца века. Интересно, знает ли он сам, как похож сейчас на очередного аврора?
- Видимо, об этом знали в школах, хотя я и не знаю, каким образом. Больше никто не знал. Я не пользовалась магией несколько лет, Драко, просто держала палочку в старых вещах, которые жаль выбрасывать, и была очень осторожна. Панси Паркинсон пропала без следа, а Прозерпина Андрэ понятия не имела о мире магии.
Она залпом выпивает коньяк и смотрит на Малфоя, который подозрительно тих.
- Ты не веришь мне?
- Видишь ли, - мягко начинает Драко, - если ребенок из маггловской семьи. к нему обязаны прийти из школы, чтобы рассказать все подробно, и в Шармбатоне такие же правила, как в хогвартсе. Если ты утверждаешь, что к вам не приходили работники школы или Министерства, значит, Марк в реестре школ был записан как член семьи волшебников. Это кажется мне странным.
Панси скрестила руки на груди и хмуро глянула на Малфоя. От таблетки и алкоголя начинала болеть голова.
- Мне кажется странным, что мой сын пропал, а ты задаешь мне нелепые вопросы. Драко, если ты не хочешь мне помочь, то так и скажи и я оставлю тебя в покое и съеду немедленно...
Ее слова повисают между ними как облако ядовитого тумана.
- Перестань. Я сказал, что помогу тебе найти сына, и сделаю это, - холодно говорит Малфой.
Панси кивает в ответ и барабанит ногтями с аккуратным маникюром по подлокотнику.
- Драко, мне не стоит покидать мэнор, не так ли?
- Я бы не советовал, - спокойно отзывается Малфой, как будто не было этой напряженности только что.
- Тогда не соблаговолит ли его величество Драко Малфой посетить маггловскую аптеку?
На выражение лица Малфоя стоило посмотреть. Панси фыркнула и насмешливо пояснила:
- Мои таблетки, панацея от кошмаров, продаются в маггловских аптеках. Только вот рецепт у меня просрочен, так что это может быть проблемой...
- Конфундус решит эту проблему, - пожимает плечами взявший себя в руки Малфой. - Но почему ты не хочешь пить зелья, пока не среди магглов?
Панси поморщилась: объяснять Драко, что она основательно подсела на валиум, не хотелось. Как и то, что рецепта у нее уже давным-давно нет и она нарушила пару раз маггловский закон, добывая себе голубые капсулы.
- Не хочу отвыкать, - небрежно поясняет она, на ходу придумывая причину, но Малфой врроде бы удовлетворен.
Она объясняет Драко, что именно ей нужно, и так как головная боль становится уже нестерпимой совершенно, уходит в себе в комнату, отказавшись от ужина.
Засыпает она, едва голова касается подушки, и под действием валиума ей ничего не снится. Когда она просыпается около полуночи, то отправляется в спальню Драко. Он разбужен ее появлением, но, кажется, не имеет ничего против, когда она скользит к нему под одеяло, сбросив одежду. Засыпать рядом с ним еще лучше, чем с валиумом, и Панси проваливается в сон на мысли, что главное не думать о происходящем...